GreatPhilosophy

Если собственное представление о себе у представителя антропологизма имеет столь важное значение, поскольку, основываясь на нем, он строит исходную, базовую «модель человека», то историк философии, изучая его концепцию, должен учитывать это обстоятельство. Он должен отчетливо сознавать: изображая «человека вообще», представитель антропологизма всегда исходит из базового представления о самом себе, о собственной жизни. Абсолютное большинство представителей антропологизма оставило после себя философские автобиографии – именно для того, чтобы предъявить свой собственный внутренний опыт жизни как аргумент, доказывающий обоснованность своей исходной «модели» человека.

Но только Ф.Ницше, уже находясь на грани безумия, выразил это всеобщее намерение представителей антропологизма с предельной «нескромной» откровенностью:

« .Я считаю необходимым сказать, кто я. Знать это, в сущности, не так трудно, ибо я не раз «свидетельствовал о себе». Но несоответствие между величием моей задачи и ничтожеством моих современников проявилось в том, что меня не слышали и даже не видели. < .> При этих условиях возникает обязанность, против которой, в сущности, возмущается моя обычная сдержанность и еще больше гордость моих инстинктов, именно обязанность сказать: Выслушайте меня! ибо я такой-то и такой-то. Прежде всего, не смешивайте меня с другими!»[1]

Тот, кто прибегает к методу понимания Других, требует, чтобы эти Другие поняли его самого. Поэтому историк философии, изучающий учения представителей антропологизма, должен использовать метод тот понимания, на котором они настаивают. Разумеется, этот метод вовсе не должен быть единственным – если историк философии сам не является по своим философским убеждениям представителем антропологизма. Однако антропологическое философствование должно изучаться с учетом его специфики.

Из сказанного явствует, что антропологизм как философское направление недостаточно определять чисто теоретически, абстрактно, хотя без такого определения нет и не может быть истории философии как науки. Антропологизм представлен учениями мыслителей, которые начинали с построения исходной «модели» человека, а затем «выводили» из нее картину мира. Такая позиция не является чисто теоретической. Она основана на убежденности в том, что человек не подвластен никаким объективным законам – именно как целостный человек, а не как организм. Поэтому каждое антропологическое учение должно быть соотнесено с жизнью его создателя, с его биографией. Причем биография не должна пониматься как чисто внешнее описание фактов, как перечень «анкетных данных»; биографический метод должен заключаться именно в том, чтобы понять, какие жизненные коллизии философа выразились в созданной им «модели» человека.

В современной историко-философской литературе метод понимания связывается, главным образом, с именами В. Дильтея и К. Ясперса. Это явно объясняется тем, что эти философы не только сами применяли метод понимания, но и обосновали его теоретически, проведя обстоятельные методологические исследования.

Однако ограничивать метод понимания только работами этих двух выдающихся авторов было бы неверно - как минимум, по двум причинам. Во-первых, сферу его применения пришлось бы тогда необычайно сузить. Ведь даже В. Дильтей не называл свой метод методом понимания. Он говорил об «описывающей и разделяющей психологии», которую противопоставлял психологии сциентистской, теоретически-объясняющей. О методе понимания стал говорить К. Ясперс, который обобщил методологические рассуждения В. Дильтея и на их основе разработал собственную методологию. Но даже с учетом этого уточнения необходимо отметить, что В. Дильтей говорил о методе понимания, прежде всего и главным образом в психологии и в исторической науке (другое дело, что историю он понимал как историю культуры в целом). К. Ясперс применял метод понимания в психопатологии, а затем - в историко-философских исследованиях. Совершенно очевидно, что метод понимания не может быть ограничен только рамками названных отраслей знания.